Русская эмиграция в Южной Сербии

‍

Русская эмиграция в Югославии как явление заслужила самый пристальный интерес.  По «югославской» эмиграции существует обширная историография. Однако до настоящего времени нет труда, рассматривающего русскую эмиграцию в Югославии как целостное историческое явление. Эмиграция породила особый культурный тип, связанный со желанием сохранить модель мира в условиях когда этот мир уже перестал существовать как реальность и сохранялся лишь в социальной памяти, религиозных ценностях, культурных традициях, литературных произведениях, языке. С этим связана специфическая историографическая ситуация проблемы: с одной стороны, необычайно велик крут источников (мемуаров, публицистики, переписки, архивных фондов тех или иных деятелей, даже научных исследований по эмиграции, написанных ее представителями или ближайшими потомками); с другой стороны, очевиден дефицит систематических, объективных научных исследований. Поэтому задачей нынешнего этапа в исследовании русской эмиграции должно стать обобщающее исследование русской эмиграции как единого социального феномена. Необходимо также исследовать «югославскую эмиграцию» в сравнительном контексте с другими эмиграциями, как развивавшихся параллельно с ней по времени (немецкой, испанской, итальянской), так и существовавших в истории разных стран в периоды крупных социальных потрясений (английской, французской, армянской). Т.е простого историографического исследования уже недостаточно: собранный материал требует перехода к методу историко-социологическому и сравнительно-типологическому.

Но это не значит, что традиционные источниковедческие методы исследования должны уйти на задний план. Несмотря на то, что в Сербии собрана  солидная база данных русской эмиграции, работа еще предстоит большая и может нам принести интересные открытия и обогатить данные по русской эмиграции в Югославии. В данном случае я имею ввиду исследования, касающиеся регионов Южной Сербии и Косово и Метохии.

Расселение русских беженцев по территории королевства не было равномерным. Наибольшее их количество проживало в Сербии и Воеводине, Хорватии, Славонии. Судя по архивным документам, в начале 1920-х гг. в Королевстве сербов, хорватов и словенцев насчитывалось примерно 300 колоний русских беженцев. Больше всего русских было размещено в Сербии — около 200 колоний., из них свыше половины в Банате и Бачке. Самые многочисленные русские колонии в Сербии размещались в Белграде, Нови Саде, Панчево, Земуне и др. ^[1].

Региону Южной Сербии и Косово и Метохии не повезло - не оказалось таких энтизиастов как А. Арсеньев или В.Косик, чья работа и серьезное научное исследование и настоящее служение.

А тем не менее колония в Нише, например, хоть и не считалась значительной, но в городе было две русских библиотеки, были русские врачи, русские священники и в соборе пел русский казачий хор. Были организации русских скаутов и русская сокольская организация. Город Ниш насчитывал тогда между тридцатью и сорока тысячами жителей. Русских семейств насчитывалось несколько сот. По правилу это были беженцы, первоначально жившие  некоторое время в палатках, в лагере, на греческом острове Лемнос, а потом нашедшие свой новый дом на юге Сербии. В Нише жил довольно известный художник Рудановский. В Нише жили участники известного 1-го Кубанского ("Ледяного") похода Баратынский Николай и Беляевский Александр и Василий.. Военный инженер Бершов Николай, сотрудник Министерства юстиции Митрофан Антонов, князь Александр Абамелек, Александр Заварин, чьи воспоминания считаются  наиболее интересными, когда речь идет культурологической составляющей, которая имеет наибольшую ценность в мемуарной литературе.

Русская эмиграция представляла собой масштабный социальный феномен, аналоги которому трудно отыскать в истории и современности. Несомненно, феномен такого рода не мог пройти без последствий для страны пребывания. На примере Ниша подобную ценность представляет собой  деятельность русской церковной эмиграции на этой территории. Все знают о том, что обновление Фрушкогорских монастырей, в частности монастыря Хопово связано с сестринством бывшего Леснинского монастыря. Но мало кто знает, что данная инициатива, касающаяся перевозки монастыря из Румынии в Сербию принадлежит епископу Досифею Нишскому: «Владыка Досифей снесся с м.Екатериной, озаботился, чтобы монахиням была предоставлена баржа, на которую все 70 монахинь со своими котомками, узлами... погрузились и поплыли по Дунаю в Белград. Тут их встретили и, снабдив нужными бумагами, направили в монастырь, в Хопово» ^[2]  

Митрополит Евлогий считает, что именно эта акция владыки Дорофея оживила «погибшее в Сербии»  женское монашество: «Прибытие Леснинского монастыря имело для Сербии большое значение. Дело в том, что сербское женское монашество уже давно умерло. За последние века в Сербии не было ни одного женского монастыря, и сербы стали считать это вполне нормальным явлением. "Наши сербские женщины неспособны к монашеству", – говорили мне некоторые сербы из мирян. Действительность это суждение опровергла, монашество возникло вновь, лишь только появились женщины, способные к организации монастырей.»

О обновлении монастыря в Хопово знают многие. Но лишь немногие знают, что и монастыри Нишской епархии своим обновлением обязаны русским монахам, Самая значительная группа русских монахов( от 50 до 80) находилась в монастыре Дивляне, который в то время был в весьма плачевном состоянии. Они восстановили монастырь- живописали его, а также  в круге монастыря воздвигли церковь Серфима Саровского ( первую зарубежную церковь-  1933!- посвященную этому русскому святому). В настоящее время монастырь мужской, а во времена русских монахов он был как мужским- их кельи находились в нижней части территории монастыря, так и женским.  Кроме монахинь монастырь давал  убежище и русским офицерам - на монастырском кладбище сохранилась надгробная плита Георгия Сошальского. Кладбище в  Дивлянах нуждается в обновлении и студенты кафедры русского языка из Ниша, а также фонд Русская цивилизация, совместно с интернет порталом Српска.ру провели несколько акций по его восстановлению.

Игуменьей монастыря была Дохторова Лидия Александровна принявшая постриг под именем игумения Диодора. Родилась в г. Киеве. До 1924 г. жила в Бессарабии. Подвизалась в монастыре «Жабка» в Сорокском уезде. По данным В.Косика^[3] - В Королевство СХС прибыла с инокинями по приглашению Сербского Синода для управления монастырем мч. Кирика и Иулиты.( Ошибка в данном случае связана с тем, что в монастырь Дивляне, посвященном св. Дмитрию Св. Николай Сербский в 1935 г. принес частицу Честного Креста Господнего и мощей Св. Кирика и Юлиты).

В 1937 году из-за эпидемии туберкулеза монастырь был закрыт, а монахини перешли в монастырь Кичево. В 1950-х г. монашество, а и игумения Диодора высланы в Албанию. По некоторым данным  она некоторое время проживала в монастыре св. Власия близ Дураццо. Исследование библиотеки ( особенно записей монахинь, сохранившихся в монастыре) может принести интересные открытия.

Своя колония русских эмигрантов находилась в Косово и Метохии ( прежде всего колонии в Приштине и Призрене) общей численностью тоже около сотни человек. Косовская русская колония по правилу прибывала тоже из Греции. Большую часть преподавательского состава Приштинской городской гимназии составляли русские кадры- известные преподаватели математики Николай Белоцерковец и Петр Сухотин, преподаватель истории Ирина Позднякова, преподаватель русского и французского языков Наталия Малюга, преподаватель физики Борис Матусевич, преподаватель гимнастики Конастантин Уманец, преподаватель  латинского и немецкого языков Петр Масюкевич. Основателем детского клуба ООН в Приштине был русский эмигрант Иван Светов.

В Призрене закончил духовную семинарию митрополит Иоанн (Михаил Кухтин) Предстоятель Православной Чехословацкой Церкви. Он, еще будучи студентом, назначен преподавателем четырехклассной монашеской школы в Дечанском монастыре, а позже в 1948-1950 гг. был и преподавателем в Призренской Духовной Семинарии (он также в 1941-1946 гг. законоучитель женской гимназии в г. Ниш). Особое место в Косово занимала деятельность русской церковной эмиграции. Особенно значительной она была в Высоких Дечанах^[4] , чью история связи с русскими монахами началась задолго до трагических событий 1917 года. Еще до Первой мировой войны усилиями тогдашнего игумена Лавры Арсения в Дечанах находилась большая группа русских монахов, обновившая монастырь и его вспомогательные здания (конак монастыря до сих пор называется  русский конак). Правда, русское монашество после отступления сербских войск на остров Корфу интернируют австрийские власти.

Но уже началу второй мировой войны в монастыре проживало в общей сложности до двухсот монахов, из них - тридцать пять в священном сане. Кроме того, тогда в лавре размешалась семинария, в которой обучалось сто двадцать человек. А возглавлял эту семинарию перешедший в сербскую церковь русский епископ Митрофан. После смерти митрополита Антония (Храповицкого) в монастыре находит убежище архимандрит Феодосий (Мельник), долгие годы бывший келейником митрополита (к слову, бывший военный. Человек исключительной храбрости – он, один из немногих полный  Георгиевский кавалевр-награжденный не только Георгиевским крестами первой, второй, третьей и четвёртой степени, но и  георгиевскими медалями.) Правда, в 1941 в Лавре осталось всего всего несколько монахов и среди них двое русских: архимандрит Феодосий и престарелый инок Герасим. С этим периодом жизни о.Федосия связана легенда о спасении Высоких Дечан. Албанцы надеялись получить разрешение итальянских властей о разрушении Лавры. Тут и проявились замечательные дипломатические способности о.Феодосия, которые ему ранее не раз приходилось использовать, будучи келейником митрополита Антония. Во время посещения Лавры вице-королем Джакомини, которое должно было решить судьбу Лавры разговор сербов и вице-короля зашел ни к чему не привели. Отчаявшийся уже повернуть разговор в свою сторону о Феодосий что-то едва слышно прошептал на ухо русскому монах Герасиму. «Почему Вы говорите между собой по-русски и откуда знаете этот язык?» - вдруг проговорил Джакомини на чистейшем русским языке, Оказывается русский он научил, когда как офицер военной миссии был некоторое время провел в Петербурге. О.Феодосий не упустил возможности познакомить итальянца не только с историей монастыря, но и с историей Косова. Выслушав всё внимательно, расчувствовавшийся вице-король помиловал Лавру. О. Феодосий же был настоятелем монастыря до самой своей смерти в 1957 году. По его завещанию он был похоронен в Белграде в гробнице Иверской часовни рядом со своим учителем - митрополитом Антонием (Храповицким).

Как мы видим, изучение русских колоний на юге Сербии может требует пристального внимания и может привести к многим открытиям или разрешить существующие «белые пятна» в базе данных по русской эмиграции в Югославии как это было в случае с игуменьей Диодорой. Как мы видим регоин этот нуждается в комплексном исследовании- а прежде всего необходима серьезная работа по пополнению базы данных, по ее систематизации. Особое место должна занимать работа с документами. Я договорилась с игуменом монастыря в Дивлянах о. Тимофеем о приведении в порядок библиотеки монастыря и особенно рукописных записей, оставшихся от русских монахов- работу которую уже проводит и бдет проводить наша кафедра. Думается, что инициатива Русского дома, который активно включен в проект Русского зарубежья ( а радует размещение на сайте Русского дома документов с проекта) должна включать и регион Юга Сербии и особенно Косово и Метохии, где исследование сейчас  обладает своей сложностью и своей спецификой.

^[1] Архив внешней политики России. Ф. Российская миссия в Белграде. Оп. 508/3. Д. 95. Л. 11—22.

^[2] Митрополит Евлогий Георгиевский, Путь моей жизни. М. 2004

^[3] Косик В. И. Русская Церковь в Югославии (20-40-е гг. XX века).- М.: Православный Свято-Тихоновский богословский институт, 2000. С. 161-162, 234

^[4] Павел Троицкий, Москва, 2003 год. Сайт «Православие»

‍