Мои воспоминания. Как мы жили последние 10 лет в Югославии. 1941-1951 годы

   Последние 10 лет, когда мы жили в Югославии были очень и очень тяжелые годы. Мирное благополучие существования в этой славянской стране кончилось для нас белых русских эмигрантов.    

‍Немецкая оккупация. В 1941 году наступил период великих потрясений. В 1941 году 6-го апреля, в воскресенье, первый день нашей Православной Пасхи, немецкие «Штуки» обрушились на Белград, бросая сотни бомб, на столицу Югославии.
    Война кончилась очень быстро. Уже 13 апреля была капитуляция Югославии. В апреле в 1941 году, немцы в конец разгромили Югославию. Была создана «Независна Држава Хрватска», которая расширила свою территорию до самого Белграда.
    Мы русские эмигранты очень обязаны сербам за их помощь в течение двадцати лет и мы конечно им очень сочувствовали. Сербия была оккупирована немцами. Их положение трагически изменилось. Иностранные фирмы прекратили свое существование, был полный застой безработицы. Все русские эмигранты сразу были лишены работы, для нас было время крайне трагическое. Многие русские эмигранты ехали в Германию в поиски работы. Нас война застала на Юге Сербии в городе Приштине, где мой муж был послан Министерством путей - сообщения на постройку железной дороги. Шеф нашей секции дал моему мужу работу на открытии туннеля для железной дороги. Эта работа была очень ответственная и опасная. У мужа были рабочие «арнауты» - мусульмане, элемент для сербов и нас русских был очень опасный.
    На туннеле работало три смены, все 24 часа была там работа. Только один день в неделю был выходной; в воскресенье не было работы - был отдых. Моему мужу приходилось очень часто ездить на туннель и проверять работу, даже ночью ему приходилось ездить на туннель на проверку работы.
    В 1941 году когда немцы оккупировали всю Сербию, то наша секция была сразу закрыта, работа сразу остановилась на постройке железной дороге и туннеля. Всем нашим служащим нашей секции представили возможность уехать из города Приштина, дали нам право на товарный вагон бесплатно покинуть Приштину.
    Мы с мужем наняли подводу и погрузили свои вещи и обстановку и перевезли в товарный вагон. Вся наша секция, сербы, так-же уезжали в товарных вагонах из Приштины. Этим товарным вагоном вся наша семья ехала, из Приштины в центр Сербии довольно долго, так как железная дорога местами была испорчена.
    Вблизи Белграда, в городе Ягодина, мы сделали остановку, там сняли временно маленькую комнатку и туда на время свезли все свои вещи. Муж меня с детьми временно отправил в деревню к своим родителям. Они жили в деревне, так как отец моего мужа был священником на сербском приходе.
    Через пару дней муж решил ехать в Белград искать работу. Мужу пришлось идти пешком из деревни до ближайшего города Петровац, так как у нас не было достаточно денег, чтобы оплатить телегу.
    В Белграде был полный застой в смысле работы. И конечно муж в Белграде не нашел никакой работы. Моему мужу кто то посоветовал поехать в Банат. Банат это часть Сербии, там было смешанное население: сербы, немцы и венгры. Мой муж поехал в город Великий Бечкерек (до войны Петровград, а после войны Зренянин) в надежде искать там работу. Совершилось прямо чудо. Мой муж шел по улице и встретил своего знакомого инженера Н. В. Козякина, зная его хорошо по Крымскому Кадетскому Корпусу. Муж сказал ему, что ищет работу и Н. В. Козякин направил мужа в одно сербское техническое отделение. Муж туда пошел и его сразу приняли в это техническое отделение инженером и все три года нашей оккупации муж там работал.
    Я получила от мужа письмо, чтобы я сразу же с детьми приехала бы к нему в Бечкерек. Я с большим трудом уговорила родителей мужа ехать со мной и детьми из деревни, так как оставаться в деревне было рискованно. По деревням ходили вооруженные партизаны. Мы знали, что в соседних селах были арестованы священники. Когда мне все таки удалось родных моего мужа уговорить ехать со мной, то мы заказали две телеги и рано утром мы все выехали из деревни и ехали разными дорогами, чтобы наши крестьяне не заметили, что мы покидаем деревню. Путь у нас был опасный, так как по всем селам ходили вооруженные партизаны.
    Приехали в город Петровац благополучно. Отец Александр - мужа отец, пошел на базар и там встретил своего соседа крестьянина, который сказал, что «комиты» приходили за отцом Александром. По Промыслу Божьему мы во время покинули деревню. Мы вскоре все продолжили свою дорогу поездом в Белград. В Белграде родители моего мужа остановились временно у своей знакомой дамы, а я с детьми сели на пароход и по реке Тисе поплыли к моему мужу в город Бечкерек. Там мы с мужем и нашими детьми прожили 10 (десять) лет; очень и очень тяжелых 10 лет. 3 (три) года немецкой оккупации и 7 (семь) лет под новой властью, когда еще Югославия не окрепла после войны и оккупации.
    В смысле питания, одежды и обуви у нас ничего не было в магазинах все 10 лет. Сахар, жиры, хлеб выдавали населению по карточкам и в очень маленьком количестве. Мы в те годы очень нуждались, хотя муж при оккупации служил инженером. Наш сын всегда был голодный.
    В Бечкереке, где мы с мужем жили, была маленькая русская церковь, но в то время не было своего священника. Когда отец моего мужа узнал от нас, что приход свободен, то отец Александр написал прошение в Синод. Синод одобрил и родители моего мужа сразу приехали к нам из Белграда. Жили они первый год с нами, так как квартиру найти в то время было очень трудно. К себе в деревню родители не возвращались их дом там был разграблен. Отец Александр в русской церкви сразу начал совершать Божественные службы. Прихожане были очень довольны, что у них опять свой священник.

    Конец войны. В 1944 году были для нас белых эмигрантов большие потрясения. Советские войска вошли в Югославию, нам белым эмигрантам грозила большая опасность. В Белграде очень много русских было арестовано, одной ночью люди исчезли и никогда о них мы ничего не знали, где они. У нас в городе Бечкереке тоже были арестованы русские люди, из них было много молодежи, рожденные уже в Югославии и они исчезли на всегда, никто из арестованных не откликнулся. А все остальные русские эмигранты были лишены сразу работы.
    Мой муж ходил на станцию выгружать уголь из товарного вагона, этот период нашей жизни был очень тяжелый. Эта работа была для моего мужа не под силу. Когда он к вечеру приходил домой, он такой был усталый, сразу ложился на топчан даже не мылся и не мог есть.

    Русских эмигрантов арестовывают. В Банате, часть Сербии, где мы жили вдруг стали арестовывать русских эмигрантов, целые семьи, во всех городах Баната, ходили партизанские солдаты с винтовками по квартирам русских эмигрантов и арестовывали их с детьми и сажали их в лагерь. Родителей моего мужа так-же арестовали и посадили в лагерь. Нас несколько семейств не было арестованы, я говорю по Промыслу Божьему, семей 4 или 5 были на свободе. Но мы все в то время жили под большим страхом. Мы старались помочь тем кто сидел в лагере. Мы с мужем взяли к себе двух девочек из лагеря, Наташу и Лялю К-о. А другие две семьи взяли к себе по мальчику из лагеря, Витю и Толю К-х. - таким образом облегчили бедным матерям страданья за своих детей.
    Брат моего мужа не был дома и его не арестовали и когда он узнал, что его родителей посадили в лагерь, то он сразу пошел в Советскую Комендатуру и просил Советских офицеров, чтобы они помогли бы выпустить его родителей. Его приняли к себе переводчиком и выдали ему бумагу, чтобы его родителей выпустили из лагеря. Мужа родителей через неделю выпустили из лагеря.
    Но остальные наши русские эмигранты при новой власти в Банате (часть Югославии) сидели в лагере 6 (шесть) месяцев. Каждый день их водили под конвоем на физическую работу и вели через город. Когда отец моего мужа еще в начале был в лагере, он был в сане священника, его не заставляли идти на работу, то он добровольно сам становился в начале колонны русских людей. Комендант лагеря серб говорил ему вам не нужно идти на работу, то отец Александр отвечал: «Если мои прихожане должны идти, то и я иду с ними». Это мне потом рассказывали русские люди, когда они были выпущены из лагеря. Прихожане очень ценили отца Александра за его мужество и стойкость и уважали его.
    Мой дедушка бедный, участник в войне за освобождение южных славян на Балканах в 1877-78 годах раньше получил от Югословенского правительства офицерскую пенсию, а в 1941 году он ее лишился и переехал жить в русский инвалидный дом в Белой Церкви. В городе Белой Церкви тоже все русские белые эмигранты были арестованы и посажены в лагерь. Весь инвалидный дом был арестован и всех несчастных стариков посадили на подводы и куда-то вывезли. Потом мы узнали, что их вывезли в немецкие села. Мне через месяц два сообщил один русский господин, что мой бедный дедушка, как его арестовали прожил только 24 часа и умер. Никаких я подробностей не знала больше о кончине моего бедного дедушки. Дедушке было тогда 97 лет, участник нескольких войн, высокого чина заслуженного русского офицера - он был Генералом от инфантерии Императорской армии и так безжалостно погиб.
    Через пол года русских белых эмигрантов выпустили из лагерей в Банате. Стали власти давать русским работу. Моего мужа вызвали в городское техническое отделение и назначили его работать инженером и муж стал опять служить. Две девочки, которые у нас жили, то их мать назначили преподавать русский язык в средне-техническую школу. Временно для нас русских эмигрантов немного утихло и жизнь немного наладилась.
    Последние годы у нас в городе иногда появлялась мануфактура в двух магазинах, но для такого большого города (40.000 жителей) это было очень и очень мало и ее давали населению по купонам. Для того чтобы получить мануфактуру, когда она изредка появлялась в нашем городе в двух магазинах, то мне приходилось целую ночь стоять в очереди возле магазина, чтобы утром попасть в магазин и получить на наши купоны материю для уже взрослых детей и для мужа. В смысле питания не было никакого улучшения, как и раньше давали по купонам - жиры, сахар и хлеб, но хлеб был не чистый, а с кукурузной мукой и давали его мало. Мы рады были если могли на зиму закупить мешок картошки у крестьян. У крестьян жизнь не нарушалась, они имели право продавать свои продукты в городе, но было дорого. И как будто немного наладилась жизнь в новой Югославии. Наша семья даже получила в 1947 году приличную квартиру с двумя комнатами и коридором, в центре города. Город Бечкерек новая власть переименовала в город Зренянин, в память какого-то погибшего партизана.

    Русскую эмиграцию высылают. Но не долго длилась для нас русских более-менее спокойная жизнь. Для нас русских эмигрантов совсем неожиданно пронеслась опять волна трагедий через всю Югославию. Стали высылать из Югославии целые семьи. Главу семьи вызывали в УДБ-у (это тоже что и НКВД в Советском Союзе) и говорят ему вы должны покинуть пределы Югославии через 10 или 14 дней - такой короткий срок давали.
    Родителей моего мужа (отцу Александру было 72 г., а матушке 65 лет) и его брата выслали в 1950 году. Мужа брат успел побывать в Белграде во французском консульстве, все им рассказал и просил у них въездную визу во Францию. Консул сразу выдал визу для родных и брата. Моя сестра с мужем жили в Хорватии в городе Загреб. Муж сестры имел хорошую работу инженера в известной фирме «Виадукт», не смотря на это их тоже попросили уехать. Мой брат тоже работал в Загребе - в Хорватии в той-же фирме вместе с мужем моей сестры, его не тронули. Правда он был женат на хорватке. Нашу семью тоже не тронули. Может быть из за наших взрослых детей, которые отлично учились в сербской гимназии и были в последних классах сербской гимназии в городе Зренянин.
    Все русские люди, которые должны были покинуть Югославию, ехали в лагерь Триест в Италии. Этот лагерь находился на самой границе Югославии. Американское правительство этот лагерь содержало для беженцев. Там было очень много беженцев из всех стран мира. Эти беженцы ожидали, чтобы потом переехать за океан: в Австралию, Новую Зеландию, Канаду, Южную Америку и Америку.
    Такие были тяжелые последние 10 лет русским эмигрантам в Югославии. Но за все пережитое русская белая эмиграция все же сохранила в тяжелых условиях жизни, свою Православную веру, русский язык и старые традиции и верность и любовь к России.

    Мы уезжаем из Югославии. Мой муж решил определенно, что и нам тоже нужно уезжать из Югославии. Но нас еще задерживало пару лет в Югославии так как муж хотел чтобы наши дети закончили среднее образование в Югославии. В начале 1951 года муж уже подал прошение в Югословенское правительство о выездной визе из Югославии и одновременно подал заявление о нашем отречении от Югословенского гражданства - это было очень рискованно для всей нашей семьи. Но мой муж в этом был непоколебим в своем решении. Югословенское правительство нам не делало никаких препятствий и выдало всей нашей семье выездную визу.
    В 1951 году в сентябре, наша вся семья выехала через Белград из Югославии к границе Италии в город Триест (мужу было 45 лет, мне 38, дочери 19 и сыну 18 лет). И мы попали со своими вещами временно в лагерь Триест. В этом лагере находилось очень много беженцев из всех стран. Все эти беженцы хотели переехать за океан и ждали очереди. Но в лагере в Триесте наша семья долго не была. Вскоре приехала комиссия из Канады набирать себе работников. Мой муж сразу записал всю нашу семью переехать в Канаду. Я лично была очень против, так-как знала только о Канаде, что там длинные и холодные зимы. Канадская комиссия нас всех осмотрела и дала сразу согласие о принятии всей нашей семьи в Канаду. Мы с мужем были довольно молодые, и наши дети уже были взрослые. И такой подбор семьи, естественно Канадцам понравился - вся рабочая сила, которая им была нужна.
    В начале декабря в 1951 году нас большую группу беженцев, перевезли поездом из Италии из лагеря Триеста в Германию, в лагерь Бремен. Из лагеря Бремена беженцев перевозили тремя американскими пароходами бесплатно за океан.

    Мы едем в Канаду. Но нашей семье в лагере Бремен очень не повезло. Комиссия Канады безжалостно отнеслась к нам и нашу семью разделили на три партии. Бедной нашей дочери пришлось самой первой ехать пароходом в Канаду на работу в город Монтреаль, в госпиталь Виктория, и она приехала в Монтреаль в конце декабря в 1951 году. Вторая партия ехала из лагеря Бремен - инженеры из Югославии и другие работники. В 1951 году в эту партию попал мой муж и сын и 6 января 1952 года прибыли в Канаду. А мне пришлось в лагере Бремен быть около месяца и ждать визу от моей дочери из Канады. Ввиду того, что она уже работала и могла выписать свою маму. Через месяц я уже получила визу от нашей дочери и могла ехать следующим пароходом.
    С Божьей Помощью вся наша семья в 1952 году в феврале уже была в Канаде, в Монтреале. На наше счастье, наши хорошие друзья уже были два года в Канаде, в городе Монтреале. И дом наших друзей Павла Николаевича и Надежды Михайловны Пагануцци для нашей семьи стала база где мы все опять были вместе. Наши друзья нас хорошо приняли и много нам помогли.
    Мы с мужем как приехали в Канаду сразу стали хлопотать через адвоката, чтобы выписать родителей моего мужа и его брата из Франции. Но это дело затянулось, так как муж уехал на работу в далекую провинцию в лес. Когда муж после 8 месяцев вернулся в Монтреаль и получил работу в Си Эн Ар (CNR) техником в бюро, то ему удалось это дело подвинуть и в конце 1953 года уже родители моего мужа прилетели на аэроплане к нам в Монтреаль из Франции. Моего мужа родители прожили в Монтреале больше 10 лет. Родители моего мужа жили во Франции 5 лет, возле Парижа, в замке Версале. А мужа брат приехал в Канаду, в Монтреаль, через пару лет.

    Написано в мае, в 1993 году Ольгой Дмитриевной Мирошниченко.

    Виктория, Канада

PS: Опасное задание
    Я сейчас вспомнила, что не написала в моих воспоминаниях важный факт для нашей семьи.
    Когда Сербия была оккупирована немцами, то вся работа нашей секции была закрыта, хотя не была закончена. Сама секция перестала существовать. Почта уже не работала. Положение было трагическое всем служащим нашей секции, так как в ней не было денег чтобы выплатить плату служащим за прошлый месяц.
    Шеф не долго думая вызвал нашего папу к себе и его послал за деньгами для всех в Белград. Это было очень рискованно и опасно самому ехать так как в то время в стране было очень неспокойно, а главное железная дорога была не в порядке.
    Итак наш папочка («рус» - так звали русского мужчину) уехал за деньгами с письмом шефа, который просил деньги для всех служащих. Я с вами детьми осталась совсем одна в нашей квартире и была в очень большой тревоге за нашего папочку.
    Папы не было ровно десять дней. Я думаю, что многие из нашей секции волновались за своего коллегу. Через десять дней с Божьей Помощью папочка приехал и на себе привез большую сумму денег, для всей секции.
    У него был очень тяжелый путь, много ему пришлось идти пешком и дорога в Белград ему взяло в два конца десять дней. И это русский человек совершил такое рискованное и опасное задание и привез деньги для всей секции и все мы получили свою последнюю плату, благодаря русскому инженеру Н. А. Мирошниченко.

Биографический листок «Мамины записки. Выпуск 2 - Мои воспоминания. Как мы жили последние 10 лет в Югославии (1941-51 гг.)»