Русская эмиграция в период немецкой оккупации

Проживавшая в Югославии часть русской эмиграции, как и вся русская эмиграция в целом, фактически поделилась на две части - «оборонцев» и «пораженцев». Первые считали, что гитлеровская Германия стремится уничтожить Россию, вторые - что гитлеровская Германия стремится уничтожить лишь большевизм в России. На этом основании одни утверждали, что следует помогать Сталину в обороне России, другие считали, что целесообразно желать поражения СССР, т. е. победы А. Гитлера. Объективности ради стоит отметить, что в тот период подобные разногласия были вполне объяснимы. Наивность русских эмигрантских кругов доходила до удивительной степени: например, обратившийся 24 мая 1941 г. в белградское отделение гестапо и СД журналист Сергей Завалишин в качестве подтверждения своей верности идеалам нацизма сообщил о том, что он был сотрудником, издателем и совладельцем газет «Всеславянский клич» и «Всеславянская трибуна», которые, по его мнению, стояли на позициях стран Оси. Подобные воззрения расходились с поступившими вскоре инструкциями; не только панславизм и «всеславянство», но даже и само слово «русский» должны были вызывать подозрительность у бдительных сотрудников СД. Показательно, например, как 10 марта 1942 г. (когда немцы еще не дошли до безысходной полосы поражений, но уже успели полностью сформулировать свои взгляды на практическую политику на востоке) немецкий цензор исправил статью Г. П. Граббе, «секретаря РПЦЗ в Сербии» (так названа его должность в его личном деле в гестапо). В этой статье, под заголовком «Сербская церковь против коммунизма», помещенной в сербском официозе - газете «Наша Борба», Г.П. Граббе достаточно объективно, и в то же время лояльно по отношению к немецкой политике, анализировал взаимоотношения Сербской и Русской церквей в Новое время. Немецкий цензор вычеркнул из статьи несколько слов, очевидно, показавшихся ему вредными и опасными: «Югославия» и «вечная, великая, славянская Россия». А В.К. Штрик-Штрикфельдт, участвовавший в создании РОА и личный друг генерала А. А. Власова, описывает еще более примечательный случай, имевший место примерно в то же время: из песни о Стеньке Разине было приказано исключить слова о Волге как «русской реке» и петь вместо этого «мощная река». He многие из русских эмигрантов в Югославии весной 1941 г. могли предвидеть такое развитие событий.

В конце весны 1941 г. (22 мая) приказом командующего немецкими вооруженными силами в Сербии была создана единая организация русских эмигрантов - «Бюро по защите интересов и для помощи русским эмигрантам в Сербии», начальником Бюро был назначен М.Ф. Скородумов. Постоянное место пребывание Бюро было определено в Белграде, в Русском доме имени императора Николая II, в помещении бывшей Государственной комиссии. С 1 июня 1941 г. Бюро включилось в обязательную регистрацию всех русских эмигрантов в Сербии, начатую по приказанию немецких властей управой города Белграда еще 2 мая, и выдачу каждому, достигшему шестнадцатилетнего возраста, специального постоянного удостоверения личности, которое по требованию германских властей являлось и удостоверением об арийском происхождении. Согласно результатам переписи, в Белграде на 13 августа 1941 г. проживали 7020 совершеннолетних подданных Российской империи без другого гражданства, около полутора тысяч россиян, принявших иностранное гражданство. Всего в столице Сербии в то время проживали 1 133 русских людей. Уже 15 мая М.Ф. Скородумов опубликовал развернутый приказ No 1 по Бюро. В нем была представлена структура и изложены задачи деятельности Бюро. Указывалось, что Бюро будет иметь 6 отделов, которые возглавили следующие лица: канцелярия и финансовая часть - полковник Н.Л. Неелов, секретариат Бюро- капитан А.А. Обатуров, культурно-просветительные заведения - ротмистр И.В. Рычков (административно-хозяйственная часть), учреждения Российского Общества Красного Креста - профессор, доктор Н.В. Краинский (на него также возлагалось руководство научно-учебной частью всех русских учебных заведений и учреждений, носящих научный характер), административный отдел - сенатор С.Н. Смирнов, регистрация и печать - А.В. Ланин. Сообщалось о подготовке официального списка русских колоний на территории Сербии с обязательным утверждением начальников колоний, подотчетных М. Ф. Скородумову. На базе бывшего Русского научного института формировалось высшее научно-учебное заведение с подразделением на ученый и учебный отделы, с вхождением в него всех военно-научных и учебных сил под руководством профессора Н.В. Краинского. Русско-сербская гимназия в стенах Русского дома действовала беспрерывно до прихода советских войск в 1944 г. Летом 1941 г. была открыта и благотворительная столовая для беднейших русских эмигрантов. В том же приказе Скородумов оповестил русскую общественность, что все существовавшие до тех пор русские организации и общества закрыты распоряжением властей и должны сдать всю отчетность и наличность на хранение в финансовый отдел Бюро. По усмотрению начальника Бюро некоторые из организаций могли получить разрешение на свое дальнейшее существование. То же касалось и разрешения выпуска периодических и не периодических изданий на русском языке, с тем, что тут требовалось разрешение и немецких властей, согласно существовавшему специальному распоряжению о печати в Сербии. Были запрещены какие-либо непосредственные обращения отдельных русских эмигрантов, организаций или групп к немецким или сербским властям, все подобные прошения должны были следовать только через Бюро.

Кроме сухих строк приказа, необходимо было донести до эмигрантов суть произошедших изменений, поэтому уже 16 июня М.Ф. Скородумов адресовал эмигрантам письменное обращение, появившееся на стенах Русского дома. В обращении констатировалось тяжелое положение русской эмиграции в результате «тяжелой катастрофы, которую перенес приютивший эмигрантов братский по крови народ», а также упоминались последовавшие в последнее время «незаслуженные гонения и оскорбления», вызванные пропагандой со стороны агентов Англии и коммунистического интернационала. Скородумов сравнил произошедшее с событиями 1917 г., «когда те же агенты погубили и нашу Родину и тоже, прикрываясь именем Царя, предательством сверху и глупостью снизу, разрушили нашу Родину». Более того, он выразил свою уверенность, что, несмотря на временное недопонимание сербским народом поведения эмигрантов, «пройдет немного времени и обманутый сербский народ поймет» русских, которые, исходя «из прошлого опыта России, предвидели и хотели... спасти... от происшедшей катастрофы».

Далее Скородумов призвал всех, соблюдая понятную в военное время осторожность во всех своих поступках, заняться внутренней организацией эмигрантской жизни.

В заключение М.Ф. Скородумов призвал эмигрантов сторониться шептунов, сеющих смуту, и агентов-провокаторов. От лица Бюро он пообещал строго наказывать независимо от возраста образования и положения, всех, замеченных в безмерном употреблении алкоголя; всех, скандалящих в общественных местах; всех, занимающихся на улицах попрошайничеством; всех русских женщин, замеченных в неприличном поведении, одежде или явной проституции. Это наказание предполагалось осуществлять в виде рекомендаций властям высылать провинившихся на принудительную работу в какой-либо из монастырей без права возвращения обратно. Таким образом, М.Ф. Скородумов надеялся защитить честь и репутацию «национальной зарубежной Руси». Кроме того, М.Ф. Скородумов остановился и на терминологических особенностях, обозначающих статус русских в Сербии, заявив, что русских впредь никто не посмеет называть «беженцами», т. к. они «эмигранты».

Приказом начальника Бюро в Сербии подверглась реформированию сеть эмигрантских организаций в провинции, которые были объединены в 19 колоний по всей зоне немецкой оккупации. Центрами колоний стали: Белград, Петровград (Зреньянин), Велика Кикинда, Дебеляча, Панчево, Вршац, Бела Црква, Смедерево, Младеновац, Лозница, Валево, Ужице, Чачак, Крагуевац, Кралево, Ягодина, Ниш, Заечар, Косовская Митровица.

После нападения Германии на СССР русская эмиграция активизировала свою деятельность. В это время появляется любопытный документ - обращение «к русскому народу и русской эмиграции», которое подписали русские журналисты в Сербии, представители правых политических течений: А.В. Ланин, В.М. Пронин, Е. Месснер, М. Соламахин, В. К. Гордовский, Н. Тальберг,Н.П. Рклицкий, Е. Шелль, Д. Персиянов, Н. Чухнов, Вл. Гриненко. В своем обращении они утверждали, что «22 июня... пробил час, который, начиная с 1917 г, ожидали все национально-мыслящие русские люди... решительный бой нового мирового правопорядка... против коммунистической советской власти». Далее авторы обращения наивно заявляли, что «германские вооруженные силы... обьявили беспощадную войну не Русскому народу и не России, а... коммунистическому интернационалу... Победа над... коммунистами... принесет Русскому народу освобождение и избавление, подлинную свободу, мир, порядок, справедливость и национальную Русскую власть, власть Русскую, а не интернациональную, которая возродит Россию и сольет в одну дружную работу всех истинно- Русских людей... даст землю трудящимся крестьянам и казакам, обеспечит рабочего и его семью, установит частную собственность, вернет армии её Русское имя и былую славу». Наконец, русскую эмиграцию они призвали «быть готовой к скорому возвращению на родную землю для... участия в построении Русского Будущего в союзе двух величайших Империй: Российской и Германской». После 22 июня 1941 г: немецкие власти в Сербии все с большей осторожностью стали присматриваться к поведению руководства Бюро русской эмиграции. Уже 20 июля 1941. г в театральном зале Русского дома состоялась первая лекция «общеповторительных военных курсов» на тему «Ведение современных войны и боя», причем, как было написано в обьявлении, «присутствие обязательно для военнослужащих всех родов войск». Позднее Бюро организовало и специализированные военно-морские, общеказачьи, административные и административно-полицейские курсы, педагогические курсы, курсы по восстановлению мостов для нужд, возвращающихся в Россию; топографический отдел стал печать подробные карты европейской части России. Процесс этот был инициирован Скородумовым и его соратниками в предвкушении скорого возврата в Россию после немецкой победы. Однако немцам эти идеи отнюдь не понравились. Последней каплей стало желание М. Ф. Скородумова возродить русскую национальную армию для похода в Россию на большевиков. Идея об этом появилась, по-видимому, еще в конце июня, поскольку уже в июле М. Скородумов начал переговоры с сотрудником СС в Загребе графом фон Хейдек-Корвином о вывозе русских эмигрантов с территории получившей «независимость» Хорватии. Хейдек-Корвин уже было сформировал группу в 200 русских эмигрантов, готовую к отправке в Белград. Впрочем, руководство не только не похвалило Хейдек-Корвина за проявленную инициативу, а даже приказало его арестовать.

‍

‍

Бойцы Русского охранного корпуса

В то же время - летом 1941 г. возникло сначала не коммунистическое (четническое), а потом и коммунистическое (партизанское) движение Сопротивления. В отличие от четников, чья тактика сводилась к выжиданию, партизаны сразу же после 22 июня 1941 г., получив распоряжение от Коминтерна, перешли к организации вооруженного восстания. При этом они начали восстание в Сербии с июля 1941 г. нападением не на немецких солдат, а на сербские полицейские участки и муниципалитеты, а также на отдельных «классовых врагов» коммунистической идеологии. В числе жертв этих нападений оказалось и несколько десятков русских эмигрантов с семьями, а еще большее число эмигрантов стали объектами физических и вербальных нападений, делавших их жизнь в провинции все более тяжелой. Тем временем события развивались с пугающей быстротой. Взаимопонимание между русскими эмигрантами и сербским населением становилось с каждым днем все более призрачным. «Батюшка Сталин» и «Красная Армия» вызывали полностью противоположную реакцию у значительных масс сербского населения и убежденных антикоммунистов из рядов русской эмиграции. Белые русские воспринимались как кровные враги «Батюшки Сталина», по стране прокатилась волна убийств русских эмигрантов, не говоря уже о простых ссорах и избиениях на улицах. Убить вооруженного немецкого солдата, за которым стояла мощь вермахта, или даже сотрудника сербской полиции, обладавшего многочисленными друзьями и родственниками, способными и желавшими отомстить, было намного сложнее, чем вырезать беззащитную русскую семью, волей судьбы заброшенную в балканскую глушь. В своей послевоенной статье М. Скородумов пишет, что до конца лета «от рук сербских коммунистов погибли около трехсот русских людей».

Невозможно проверить точность этой цифры, однако ряд убийств, избиений и грабежей русских эмигрантов действительно зафиксирован в материалах СД, причем следует отметить, что до СД такие дела доходили только тогда, когда пострадавшие имели протекцию. В противном случае даже местные полицейские власти отказывались вести расследование, списывая дело на криминал, т. к. не желали привлекать к своему участку острый взгляд гестапо и сербской Специальной полиции.

Вследствие разрастания партизанского восстания, к которому примкнули и четники, и просто возбужденные ненавистью к оккупантам сербские народные массы, ситуация в сербской провинции стала крайне сложной не только для немцев, но и для лояльных им элементов, в том числе - русских эмигрантов. Среди первых жертв русской эмиграции, павших от руки сербских повстанцев, были: Максим Тимофеевич Каледин, есаул Кубанского казачьего войска, Юстин Харитонович Мельник, младший унтер-офицер, Константин Николаевич Шабельский, ротмистр, Севастьян Степанович Годиенко, поручик. В результате в провинции стали самоинициативно возникать отряды самообороны русских эмигрантов, формировавшиеся из лиц, умевших держать в руках оружие и имевших богатый боевой опыт. Типичным примером этого стали события в Западной Сербии». Проживавшие в Шабаце казаки после убийства коммунистами пяти казаков с семьями сами взялись за оружие и, сформировав две сотни, под командой сотника Иконникова отбивались вместе с немецкими частями от наступавших и окружавших их коммунистов». Отряд под командованием Павла Иконникова включал в себя 124 казака и действовал до 12 октября 1941 г. В Восточной Сербии также были зафиксированы случаи самоинициативного создания эмигрантами отрядов самообороны в г. Бор.

Эта инициатива была на руку немцам, которые в Сербии не располагали крупными силами. На территории оккупированной Сербии (население свыше 4,5 млн человек) немцы к концу лета 1941 г. имели всего три дивизии (704-ю, 714-ю, 717-ю), каждая из которых состояла из двух пехотных полков, сформированных из резервистов старших и средних возрастов (1907–-1913). В то же время немцы разрешили формирование антипартизанских частей своим союзникам в Сербии - сформированному незадолго до этого сербскому правительству Милана Недича и сторонникам праворадикального сербского народного движения «Збор» под руководством Димитрия Льотича.

В результате всей этой ситуации начальник штаба военного коменданта Сербии полковник Кевиш согласился на предложение М. Ф. Скородумова создать воинское формирование из русских эмигрантов. Однако сам М.Ф. Скородумов, стремившийся «после ликвидации коммунизма в Сербии» повести корпус на Восточный фронт, выглядел в глазах немцев слишком инициативным для передачи в его руки военной силы. Чего стоил один приказ о формировании РОК, изданный 12 сентября 1941, в котором была объявлена мобилизация всех возрастов, от 18 до 51 г.

В результате Скородумов и его окружение были отодвинуты от руководства эмиграцией и корпусом. Уже 14 сентября был запрещен печатный орган русской эмиграции «Русский бюллетень», а его ответственный редактор А. Ланин был взят под стражу.

Сам генерал Скородумов также был задержан «до выяснения обстоятельств». По воспоминаниям современников, осенью 1944 г. освобожденный от должности М.Ф. Скородумов публично заявил о том, что уходит с политической и общественной сцены и вернется в РОК рядовым, когда советские большевики придут в Сербию и будут выгонять оттуда немцев. В сентябре 1941. г это заявление выглядело смешным, но М. Ф. Скородумову представилась возможность сдержать свое слово. До 1944 г. он жил на средства от небольшой сапожной мастерской, а в 1944. г вновь вернулся в корпус рядовым и в его рядах покинул Сербию. На место М. Ф. Скородумова и его соратников пришли более лояльные кадры- генерал Владимир Владимирович Крейтер, возглавлявший до этого колонию в Нише, стал руководителем Бюро, а генерал Борис Александрович Штейфон (1881–1945) стал командиром РОК.

Хотя большинство русской эмиграции было сконцентрировано в сербской части Югославии, в других частях страны также имелось несколько колоний, у которых были свои проблемы. Погромы против православных сербов после провозглашения Независимого государства Хорватия (НГХ) привел к отдельным жертвам среди русских эмигрантов. Тем не менее после немецкого вмешательства ситуация стабилизировалась, и русская эмиграция попала в ситуацию, типичную для русской диаспоры в оккупированных странах. Жизнь эмиграции была упорядочена в рамках единой организации с центром в столице - Загребе. Организация эта имела название: Представительство русской эмиграции при правительстве НГХ, начальником ее был бывший русский императорский консул в Вене и Загребе Георгий Фермин. Военным отделом, который занимался регистрацией и отбором кандидатов для вермахта и других немецких организаций на востоке, заведовали известные участники Гражданской войны в России, генералы Даниил Павлович Драценко (1876–194?) и Иван Алексеевич Поляков. В 1942 г. группа русских священников и монахов даже участвовала в неоднозначном проекте усташских властей по созданию «хорватской православной церкви». Кроме того, вследствие активной деятельности Представительства, наладившего прочные связи не только в верхах НГХ, но и с немецкими властями, эмигранты были возвращены на государственную службу. Это контрастировало с ситуацией в Сербии, где вследствие наплыва беженцев правительство Милана Недича было вынуждено увольнять даже тех русских, кто уже не был эмигрантом и получил югославское гражданство. В Хорватии, как и в Сербии, русская эмиграция прекратила под оккупацией партийную деятельность. Единственным исключением было создание Русского национал-социалистического движения. Крайне малочисленное и экстремистское движение имело, по свидетельству современников, свой партийный значок, бюллетень и отделения в русских колониях в Осиеке, Славонском Броде, Мостаре и Сараеве. Основателем движения был Михаил Александрович Семенов, участвовавший впоследствии в организации эмигрантских полицейских формирований в Сербии и командовавший в конце войны полицейским полком «Варяг», боровшимся против партизан в Словении.

Малочисленные русские колонии остались и в других районах оккупированной Югославии, которая оказалась под властью Германии, Италии, Болгарии и Венгрии. Там русская эмиграция попала в состав эмигрантских организаций стран-агрессоров. Русские эмигранты в итальянской части Словении были объединены в Люблянскую колонию и вошли в состав Союза русских колоний в Италии, во главе которой стоял князь Сергей Романовский (1890–-1974). Несколько русских эмигрантов (например, профессор Люблянского университета Евгений Васильевич Спекторский и Александр Дмитриевич Билимович) безуспешно пытались вернуться в «освобожденную немцами» Россию, чтобы работать на ее благо, и подали соответствующие прошения немецкому консульству. В Македонии русские колонией оказались подчинены Софийскому сообществу эмигрантов, а руководство местной колонии взяли на себя полковник Георгий Эверт и генерал Борис Ковалевский. Жизнь русских колоний в Бачке- оккупированном венграми районе Воеводины, развивалась аналогичным образом, с тем нюансом, что венгерские власти в Уйвидеке (Ново-Саде) заняли по отношению к русским наиболее враждебную политику и всячески препятствовали их организации, из-за чего важнейшую организационную роль пришлось взять на себя местному православному приходу.

‍